Галактический штрафбат. Смертники Звездных войн - Страница 61

К оглавлению

Глава 5

Слава героям

Планета Казачок. День спустя.

Где–то в глубине Гнилых пещер.

Место расположения — не определяется…

— Смотрите–ка, здесь что–то нарисовано, — вдруг сказала Щука.

— Где нарисовано, девонька? — ласково спросила Капуста, смягчив бас до бархатного баритона.

Я в очередной раз подумал, что эта лесбиюшка, похоже, подбирается к моей красавице. Впрочем, и красавица не моя, и, может, ее это как раз устраивает… И, вообще, какое мне дело до чужой ориентации?

«Сопли, командир! — одернул я сам себя. — Сопли лучше сразу наматывать на кулак, чтобы потом не путались под ногами! — как говорил в свое время замкомвзвода Вадик Кривой, лихой разведчик из моего первого взвода на Усть–Ордынке…

Не время и не место! Эта фраза для меня уже превращается в заклинание своего рода», — подумал я с изрядной долей самокритичности.

— На стене, — уточнила Щука. — И на потолке что–то, только не пойму, что…

Мы остановились. Рваный почти воткнулся мне в затылок, а Цезарь, в свою очередь, налетел на него. Никаких строевых дистанций мы уже давно не соблюдали, просто брели гуськом.

Надо сказать, с изнанки, изнутри, Скалистые горы не производили феерического впечатления череды заколдованных замков. Пещеры как пещеры, обычные, грязные и темные, будто погреба. Впрочем, встречались здесь и залы, и галереи со сталактитами–сталагмитами, только любоваться на них уже не хотелось.

Вторые сутки мы шли по бесконечным подземным переходам, галереям, залам, лазам и норам, перебирались через каменные россыпи, ручьи и озера и снова брели, спускаясь, похоже, все ниже и ниже.

Вопрос — куда? Толща над головой ощутимо давила даже через броню, и настроение было уже не таким радостным. Против воли начинаешь ощущать, какая масса над нами и под какой хрупкой скорлупой мы от нее спасаемся. Классическая вариация на тему «Затерянные в подземелье». Дурацкий вариант — при всем нашем супероружии и снаряжении затеряться в каких–то старых камнях…

Очень скоро возникает нервная мысль — сколько же можно брести в никуда, без цели и направления?

Но пока ее никто не озвучивал.

Два раза мы уже встречали представителей местной фауны, и обе встречи были крайне неожиданными и не сказать, чтобы приятными. Первый раз какая–то плоская, членистая гадина, похожая на многометровую змею, состоящую из отдельных сегментов, возникла откуда–то снизу, материализовалась прямо из пола и с места в карьер вцепилась Педофилу в лодыжку.

Броня выдержала, ногу ему она так и не прокусила, но переполоха гадина наделала, прежде чем мы успокоили ее плазменными струями в три ствола.

Второй раз… Да, вообще странная встреча… Из подземного озера на пути вдруг всплыл какой–то огромный шар, иссиня–черный, масляно лоснящийся в свете наших прожекторов, без всяких видимых органов обоняния–осязания, просто гладкий шар почти правильной формы, диаметром не меньше трех метров. И все равно чувствовалось, что это — живое. Было в нем что–то непередаваемо мерзкое, гадостное, просто мурашки побежали по спине от одного его вида. Не успели мы схватиться за оружие, как шар, всплеснув, снова канул в глубину, только оставил от себя крайне паскудное ощущение, словно походя обдал нас дерьмом…

И что это было?

Флора хотя бы или фауна? В любом случае, вся эта местная, явно исконная живность не отличалась приятностью, это уж точно…

— Ну, где тут чего нарисовано? — спросил кто–то сзади.

Лучи сразу нескольких прожекторов зашарили по стенам. Скрестились на относительно ровной поверхности с более светлыми прожилками какой–то другой породы. На стене, действительно, были рисунки, не трещины, не разломы, геометрически правильные рисунки, явно нанесенные краской. Или сажей, или жиром, или еще чем–нибудь искусственным…

Странные рисунки. Круги, от которых разбегались лучики, треугольники, прямоугольники, от которых тоже разбегались лучи… Кривовато, грубовато, но достаточно внятно…

— Интересно, что бы это значило? — спросил Цезарь.

— Ну, круг с лучами похож на символическое изображение солнца, как его обычно изображают дети… — задумчиво промямлил Педофил.

Эксперт! Знаток детско–юношеской психологии, не иначе!

— А треугольники и квадраты с лучами? Символические изображения треугольных и квадратных звезд? Так, что ли, голова? — спросил Рваный.

— Ну, тогда не знаю…

— Вообще–то я имел в виду, откуда это здесь взялось? — уточнил Цезарь.

— Может, первопереселенцы? — предположила Капуста.

— Ага, конечно! Вот им делать больше было нечего! — ворчливо откликнулся Рваный. — Только прилетели — сразу одичали, озверели и полезли в эти пещеры изображать наскальную живопись… Чтоб мы, значит, тут стояли и ломали головы…

— А что, может быть… — снова задумался Педофил. — Ну, какие–нибудь детишки тут играли, рисовали, баловались себе, резвились… — мечтательно добавил он.

— На глубине две тысячи метров? — ехидно спросила Щука. — Странное место для баловства!

Ее голос прозвучал резко. В силу женского, умильного отношения к деторождению Щука при каждом удобном случае демонстрировала Педофилу свою неприязнь.

Эта бескомпромиссность мне в ней тоже нравилась, мне в ней все нравилось, хотя «нравилось» — слишком нейтральное слово… Стояли. Смотрели.

Задумались, наверное, мои штрафные легионеры…

Когда же мы, люди, прекратим наши однообразные войнушки, хотя бы на уровне долгосрочного перемирия, и вплотную займемся разгадками всего таинственного, что преподносит нам дальний космос? — снова пришло мне в голову. Зачем нам вообще понадобился космос, если и здесь, вдалеке от старушки Земли, мы все так же продолжаем наши тараканьи гонки на выживание, гордо именуемые «большой политикой»? Потом я вспомнил, что уже думал об этом на Казачке, вот так же стоял и думал не далее как сутки–двое назад… Интересная тенденция, если разобраться… Планета виновата? Или у самого накипело?